Неточные совпадения
Он сидел неподвижно, точно окаменев, шевелились только кисти его рук, казалось, что весла действуют сами,
покрывая воду
шелковой рябью.
Одета она была в
шелковый синий сарафан старого
покроя, без сборок позади и с глухими проймами на спине.
Все они были одеты как-то особенно: на них были
шелковые кафтаны старинного
покроя, на головах — шапки вроде беретов, а необыкновенно длинные закрученные пейсы свешивались впереди по бокам головы.
Мать Енафа и инок Кирилл положили «начал» перед образами и раскланялись на все четыре стороны, хотя в избе, кроме больной, оставалась одна Нюрочка. Потом мать Енафа перевернула больную вниз лицом и
покрыла шелковою пеленой с нашитым на ней из желтого позумента большим восьмиконечным раскольничьим крестом.
«Татарское селение; на заднем занавесе виден гребень Кавказа; молодежь съехалась на скачку и джигитовку; на одной стороне женщины, без
покрывал, в цветных чалмах, в длинных
шелковых, перетянутых туниками, сорочках и в шальварах; на другой мужчины, кои должны быть в архалуках, а некоторые из них и в черных персидских чухах, обложенных галунами, и с закинутыми за плечи висячими рукавами».
Под Морозовым был грудастый черно-пегий конь с подпалинами. Его
покрывал бархатный малиновый чалдар, весь в серебряных бляхах. От кованого налобника падали по сторонам малиновые
шелковые морхи, или кисти, перевитые серебряными нитками, а из-под шеи до самой груди висела такая же кисть, больше и гуще первых, называвшаяся наузом. Узда и поводья состояли из серебряных цепей с плоскими вырезными звеньями неравной величины.
Появился князь, завитый, в белом галстуке, черном полинялом фраке и с владимирскою лентой дворянской медали в петлице; за ним вошла княгиня в
шелковом платье шине, старого
покроя, и с тою суровою заботливостию, под которою матери стараются скрыть свое волнекие, оправила сзади дочь, то есть безо всякой нужды встряхнула складками ее платья.
Подрастая в небогатом кругу, я в торжественные визиты, по одному цвету и
покрою шелкового платья, мог безошибочно назвать входящую гостью. Зыбина.
Но вот кому-то удалось рассмотреть, что четыре всадника, едущие впереди отряда, держат под укрюками седельных арчаков углы большого пестрого персидского ковра. Это тот самый ковер, назначением которого было
покрывать в отъезжем поле большой боярский шатер. Теперь на этом ковре, подвешенном как люлька между четырьмя седлами, лежит что-то маленькое, обложенное белыми пуховыми подушками и укутанное ярко цветным
шелковым архалуком боярина.
Простая ситцевая рубашка-косоворотка, перехваченная
шелковым пояском, заправленные в сапоги тиковые штаны и длиннополый, раскольничьего
покроя кафтан составляли весь домашний костюм миллионера.
Будто
шелковый зеленый ковер, расстилается по ней сочная, мягкая мурава, испещренная несметным множеством цветов, сплошь
покрывает ее.
Ей было уже за тридцать. Сразу восточный наряд, — голову ее
покрывал бархатный колпак с каким-то мешком, откинутым набок, — показывал, что она татарка.
Шелковая короткая безрукавка ловко сидела на ней. Лицо подрумяненное, с насурмленными бровями, хитрое и худощавое, могло еще нравиться.
Широкие, модного
покроя рукава, также отделанные кружевами и бахромой из гофрированных
шелковых кусочков, выпускали наружу только ее пальцы в светло-серых перчатках.
Бархатное платье…
Шелковый капот… Белое средневековое одеянье Брундегильды… Еще бальное… Еще визитное… и чудесная на белом ангорском меху ротонда — все это вмиг
покрывает стол, стулья, диван и кресла моей маленькой квартиры.
Отделав стены под мрамор, раззолотил карнизы, настлал дубовый мелкоштучный паркет,
покрыл его
шелковыми коврами, над окнами развесил бархатные занавеси, а на стену наклеил литографию Василья Логинова, в углу повесил клетку с перепелом, а на окнах между кактусом и гелиотропом в полуразбитых чайниках поставил стручковый перец да бальзамин.
Марфа, важно раскинувшись по скамье с задком, в дорогом кокошнике, горящем алмазами и другими драгоценными камнями, в штофном струистом сарафане, в богатых запястьях и в длинных жемчужных серьгах, с головою полуприкрытою
шелковым с золотою оторочкой
покрывалом, сидела по правую сторону между бояр; рядом с нею помещалась Наталья Иванова, в парчовом повойнике, тоже украшенном самоцветными камнями, в
покрывале, шитом золотом по червчатому атласу, и в сарафане, опушенном голубою камкой.
Посреди залы, в богатых креслах, сидит статный мужчина, привлекательной наружности, в
шелковом светло-фиолетовом кафтане французского
покроя.
В первой паре с хозяйкою дома шел старик, одетый в белые короткие панталоны, в
шелковых чулках, в башмаках, с туго накрахмаленными брыжжами и жабо, в синем фраке
покроя французского кафтана.
На этих чертах останавливался страстный взор любовника; эти черные косы расплетала, резвясь, его рука или нежилась в
шелковых кудрях; на этих устах упивалась любовь; эту ногу
покрывали жаркие поцелуи — а теперь… служитель Ескулапа бормочет над Розою отходную латынь, и от всего, что она была, несет мертвецом.
Марфа, важно раскинувшись на скамье с задком, в дорогом кокошнике, горящем алмазами и другими драгоценными камнями, в штофном струистом сарафане, в богатых запястьях и в длинных жемчужных серьгах, с головой полуприкрытой
шелковым с золотой оторочкой
покрывалом, сидела по правую сторону между бояр; рядом с ней помещалась Настасья Ивановна, в парчовом повойнике, тоже украшенном самоцветными камнями, в
покрывале, шитом золотом по червачному атласу, и в сарафане, опушенном голубой камкой.
Это была красивая, но далеко не молодая женщина.
Покрывало ее, отороченное золото-шелковою бахромою, было немного опущено на лицо, и из-под него мелькали быстрые глаза, особенно когда она повелительно устремляла их на своего собеседника, скромного чернеца, сидевшего перед ней с опущенным долу взором.
На указательном пальце правой руки богатейший солитер [Солитер — крупный бриллиант (фр.).] изменял простоте его одежды, состоявшей в паре платья на французский
покрой из гладкой
шелковой материи коричневого цвета.
Это была красивая, но далеко не молодая женщина.
Покрывало ее, отороченное золото-шелковой бахромой, было немного опущено на лицо, и из-под него мелькали быстрые глаза, особенно когда она повелительно устремляла их на своего собеседника, скромного чернеца, сидевшего перед ней с опущенными долу взорами.